Интервью Освальдо Фреседо в 1976 году.
Записал Orlando Barone
Мы находимся в Мартинес. Внизу в каньоне шумит река. Льет дождь, как из ведра.Мы слушаем Фреседо, но без оркестра, только его тихий,
спокойный голос. Большой дом. Огромный для двоих, для него и его жены Ненетты. Безлюдный бассейн посреди парка переполняется от дождя. Для начала задаем вопрос о "El espiante".
«El espiante», какое прекрасное танго! Я написал его , когда мне было 17 лет. Я жил в Ля Патерналь. Мой отец арендовал домик, который имел небольшой сад и газон. Я учился до 12 ночи, потому что очень увлекся музыкой. В то время - только бандонеоном. Я слышал по ночам, вдали, звуки патруля ночной охраны. У них там был один пост, там другой - в Гармендия и еще один на углу Hospital Tornú. Посреди ночи я слышал “туруру,туруру,туруру”. Звуки патруля, которые я записал в танго, принесшее мне успех.
Вы сказали, что вам было 17 лет и, все ли было так легко, как вы рассказываете?
Мне кажется, что да. Я сделал партитуру, принес ее издателю и ее одобрили. Думаю, что мы говорим о 1914 или 1915 годах, когда не было радио и играть на бандонеоне было очень престижно. За это боролись ребята с разных районов. Музыкант, который играл на бандонеоне становился своего рода легендой. Все кто имел бандонеон были очень популярны.
Однако, не всем пришло в голову сделать то, что сделали вы и не все могут играть как вы...
Это точно. Моя мать была преподавателем фортепьяно. Она очень чувствовала музыку. Мы слушали классику. Однако я из-за бандонеона и ночных занятий часто ссорился с отцом. Дело в том, что я чтобы увидеть великих того времени Хуана Маглио, Аугусто Берто, Тано Хенаро, удирал из дома и не помогал отцу в его бизнесе. В течение некоторого времени я жил в комнатушке, которую мне сдавал Нельо Косими. Он был первым актером аргентинского кино. Чтобы заработать, он красил стены и белил дома, а я ему помогал. Я заработал на детский бандонеон на 50 голосов, с которым я давал концерты и играл на танцах.
И тогда вы, кроме игры, начали сочинять . Кто вас учил?
Думаю, что это было интуитивно. С детства я осознавал, что имею исключительный слух и все, что я слушал , оставалось здесь, внутри, понимаешь? К счастью, мой отец понял меня и купил мне концертный бандонеон, серьезный такой. И я начал учиться у Карлоса Бесио, который днем был шофером на кладбище, а по вечерам играл. Когда вы идете по станции Ля Патерналь, вы можете увидеть дом, фасад которого выходит на железнодорожные пути. Мой отец там открыл кафе, чтобы я в нем играл и не уходил оттуда до рассвета. Там я сформировал дует с Хосе Мартинесом, автором "Canaro", "El cencerro" и многого другого.
Вас называли папенькиным сынком, что странно для человека, ставшим впоследствии дирижером изысканного и элегантного оркестра...
Я всегда следовал за тем, что было моим. Это музыка с чистой мелодией, полной оттенков, с балансом бандонеона и струнных. Я хоть и бандеонист, всегда наполнял сцену струнными. Бандонеон — это не всеобъемлющий инструмент, он издает множество «грязных» звуков. Хочу сказать, что я пытаюсь произвести впечатление на людей мелодией, хочу коснуться их сердца, но деликатно. Понимаешь? Кроме того, оркестр - это мир , в котором все должно быть согласованным. Первое, что я делал, это заставлял каждого музыканта прочувствовать то, что они собираются играть. Конечно, для этого необходима самоотдача, фанатизм и время - вещи , которых сейчас нет. Я репетирую с каждым инструментом в отдельности. Сначала со струнными, затем - пианино, бандонеон и виолончель. Я отмечаю нюансы, тонкости музыки, которую я хочу сыграть. Я не спешу объединять всех вместе, пока каждый не будет знать , пока каждому не войдет под кожу то, что он будет делать. Когда приходит момент объединения, они готовы. В этот первый контакт участники оркестра могут получить и насладиться эффектом “fortíssimo” или “pianíssimo” . И тот, кто играет на скрипке, слушает как звучит аккомпанемент пианино. И это прекрасно. Не виртуозность солиста, а совместная игра впечатляет публику, попадая в души людей.
И великие виртуозы, которыми вы восхищались в свое время?
Хуан Карлос Кобиан, пианист. Так же Минотто Ди Сикко, бандонеонист, хотя- нет. Он обладал отличной техникой, но в нем не было сердца. Сейчас меня все спрашивают про Астора Пьяцоллу. Я знаю, что он самый великий виртуоз бандонеона, которого я видел. Конечно, он не делал с оркестром того, что делал я для ублажения слуха и души.
И здесь дома продолжаете играть?
Нет, уже много лет, только не на пианино. Видите, оно покрыто пылью и это не печалит меня. Я хотел бы быть снова молодым, чтобы опять создавать музыку.
Я вижу фото, где вы рядом с самолетом. Что это?
Это было в 1923 году. Это самолет SVAR, мощностью 240 л.с., я купил его за 4 500 песет. К тому времени я уже выиграл гонку в Ля Плата и имел патент пилота номер 231. Я был достаточно авантюристским парнем. В то время я уже совершил тур в США вместе с Энрике Дельфино и Тито Роккатальята, где получил по контракту 5000 долларов. Но это было немного. Наш песо был 2 к 1 к доллару. Там , в Филадельфии, у меня были дружеские встречи с Гарделем и Альфредо Ле Перой. И на одном из дисков, которые я записал, на одной стороне были танго "Entrada libre" ( вход разрешен) , а на другой "Entrada prohibida" (вход запрещен).
И та музыка, те ритмы были разные, более просты, чем те, которые пришли позже?
Тогда также делали и легато и стаккато. В старом кинотеатре "Ástor", где потом был "Astros" в тридцатых, работал филармонический оркестр из 28 музыкантов с такими духовыми инструментами как кларнет, гобой и трамбон. В других оркестрах начали использовать виброфон и арфу.
Как вы стали известны в салонах и посольствах?
Не знаю. Думаю стал, когда выступал в «Royal Pigalle», где затем был «El Tabarís» (кабаре в БА), где танцевали и где мужчины носили смокинги и фраки. Там меня многие узнали и потом стали приглашать. Я выступал в «Palacio Errázuriz», когда приезжал принц Уэльский и когда губернатор чествовал принца Умберто.
У вас много кошек, я вижу?
Да, кошки, которые приходят - остаются. Это ночное животное и одиночка по натуре. Я не одиночка, но веду ночной образ жизни. Обычно я ложусь спать очень поздно. Около трех утра начинаю читать утреннюю газету и сплю до шести. Живу немного наоборот, как и раньше. Завтракаю в три часа дня, затем прогуливаюсь туда-сюда, провожу время с Ненеттой.
Фреседо разглаживает волосы, откидывается на спинку кресла и смотрит на дождь. Друг, который был с нами, подошел к проигрывателю и - зазвучала мелодия , гармоничная и эмоциональная, очень захватывающая. Фреседо тихо сказал мне: «это «Los Diez Mandamientos», я записал это с Даниэлем Риольобосом. Стихи духовные и танговские, послушай как звучат...» и медленно ушел. Но не печально и не в дождь....
Опубликовано в Clarín, в августе 1976 года.
Записал Orlando Barone
Мы находимся в Мартинес. Внизу в каньоне шумит река. Льет дождь, как из ведра.Мы слушаем Фреседо, но без оркестра, только его тихий,
спокойный голос. Большой дом. Огромный для двоих, для него и его жены Ненетты. Безлюдный бассейн посреди парка переполняется от дождя. Для начала задаем вопрос о "El espiante".
«El espiante», какое прекрасное танго! Я написал его , когда мне было 17 лет. Я жил в Ля Патерналь. Мой отец арендовал домик, который имел небольшой сад и газон. Я учился до 12 ночи, потому что очень увлекся музыкой. В то время - только бандонеоном. Я слышал по ночам, вдали, звуки патруля ночной охраны. У них там был один пост, там другой - в Гармендия и еще один на углу Hospital Tornú. Посреди ночи я слышал “туруру,туруру,туруру”. Звуки патруля, которые я записал в танго, принесшее мне успех.
Вы сказали, что вам было 17 лет и, все ли было так легко, как вы рассказываете?
Мне кажется, что да. Я сделал партитуру, принес ее издателю и ее одобрили. Думаю, что мы говорим о 1914 или 1915 годах, когда не было радио и играть на бандонеоне было очень престижно. За это боролись ребята с разных районов. Музыкант, который играл на бандонеоне становился своего рода легендой. Все кто имел бандонеон были очень популярны.
Однако, не всем пришло в голову сделать то, что сделали вы и не все могут играть как вы...
Это точно. Моя мать была преподавателем фортепьяно. Она очень чувствовала музыку. Мы слушали классику. Однако я из-за бандонеона и ночных занятий часто ссорился с отцом. Дело в том, что я чтобы увидеть великих того времени Хуана Маглио, Аугусто Берто, Тано Хенаро, удирал из дома и не помогал отцу в его бизнесе. В течение некоторого времени я жил в комнатушке, которую мне сдавал Нельо Косими. Он был первым актером аргентинского кино. Чтобы заработать, он красил стены и белил дома, а я ему помогал. Я заработал на детский бандонеон на 50 голосов, с которым я давал концерты и играл на танцах.
И тогда вы, кроме игры, начали сочинять . Кто вас учил?
Думаю, что это было интуитивно. С детства я осознавал, что имею исключительный слух и все, что я слушал , оставалось здесь, внутри, понимаешь? К счастью, мой отец понял меня и купил мне концертный бандонеон, серьезный такой. И я начал учиться у Карлоса Бесио, который днем был шофером на кладбище, а по вечерам играл. Когда вы идете по станции Ля Патерналь, вы можете увидеть дом, фасад которого выходит на железнодорожные пути. Мой отец там открыл кафе, чтобы я в нем играл и не уходил оттуда до рассвета. Там я сформировал дует с Хосе Мартинесом, автором "Canaro", "El cencerro" и многого другого.
Вас называли папенькиным сынком, что странно для человека, ставшим впоследствии дирижером изысканного и элегантного оркестра...
Я всегда следовал за тем, что было моим. Это музыка с чистой мелодией, полной оттенков, с балансом бандонеона и струнных. Я хоть и бандеонист, всегда наполнял сцену струнными. Бандонеон — это не всеобъемлющий инструмент, он издает множество «грязных» звуков. Хочу сказать, что я пытаюсь произвести впечатление на людей мелодией, хочу коснуться их сердца, но деликатно. Понимаешь? Кроме того, оркестр - это мир , в котором все должно быть согласованным. Первое, что я делал, это заставлял каждого музыканта прочувствовать то, что они собираются играть. Конечно, для этого необходима самоотдача, фанатизм и время - вещи , которых сейчас нет. Я репетирую с каждым инструментом в отдельности. Сначала со струнными, затем - пианино, бандонеон и виолончель. Я отмечаю нюансы, тонкости музыки, которую я хочу сыграть. Я не спешу объединять всех вместе, пока каждый не будет знать , пока каждому не войдет под кожу то, что он будет делать. Когда приходит момент объединения, они готовы. В этот первый контакт участники оркестра могут получить и насладиться эффектом “fortíssimo” или “pianíssimo” . И тот, кто играет на скрипке, слушает как звучит аккомпанемент пианино. И это прекрасно. Не виртуозность солиста, а совместная игра впечатляет публику, попадая в души людей.
И великие виртуозы, которыми вы восхищались в свое время?
Хуан Карлос Кобиан, пианист. Так же Минотто Ди Сикко, бандонеонист, хотя- нет. Он обладал отличной техникой, но в нем не было сердца. Сейчас меня все спрашивают про Астора Пьяцоллу. Я знаю, что он самый великий виртуоз бандонеона, которого я видел. Конечно, он не делал с оркестром того, что делал я для ублажения слуха и души.
И здесь дома продолжаете играть?
Нет, уже много лет, только не на пианино. Видите, оно покрыто пылью и это не печалит меня. Я хотел бы быть снова молодым, чтобы опять создавать музыку.
Я вижу фото, где вы рядом с самолетом. Что это?
Это было в 1923 году. Это самолет SVAR, мощностью 240 л.с., я купил его за 4 500 песет. К тому времени я уже выиграл гонку в Ля Плата и имел патент пилота номер 231. Я был достаточно авантюристским парнем. В то время я уже совершил тур в США вместе с Энрике Дельфино и Тито Роккатальята, где получил по контракту 5000 долларов. Но это было немного. Наш песо был 2 к 1 к доллару. Там , в Филадельфии, у меня были дружеские встречи с Гарделем и Альфредо Ле Перой. И на одном из дисков, которые я записал, на одной стороне были танго "Entrada libre" ( вход разрешен) , а на другой "Entrada prohibida" (вход запрещен).
И та музыка, те ритмы были разные, более просты, чем те, которые пришли позже?
Тогда также делали и легато и стаккато. В старом кинотеатре "Ástor", где потом был "Astros" в тридцатых, работал филармонический оркестр из 28 музыкантов с такими духовыми инструментами как кларнет, гобой и трамбон. В других оркестрах начали использовать виброфон и арфу.
Как вы стали известны в салонах и посольствах?
Не знаю. Думаю стал, когда выступал в «Royal Pigalle», где затем был «El Tabarís» (кабаре в БА), где танцевали и где мужчины носили смокинги и фраки. Там меня многие узнали и потом стали приглашать. Я выступал в «Palacio Errázuriz», когда приезжал принц Уэльский и когда губернатор чествовал принца Умберто.
У вас много кошек, я вижу?
Да, кошки, которые приходят - остаются. Это ночное животное и одиночка по натуре. Я не одиночка, но веду ночной образ жизни. Обычно я ложусь спать очень поздно. Около трех утра начинаю читать утреннюю газету и сплю до шести. Живу немного наоборот, как и раньше. Завтракаю в три часа дня, затем прогуливаюсь туда-сюда, провожу время с Ненеттой.
Фреседо разглаживает волосы, откидывается на спинку кресла и смотрит на дождь. Друг, который был с нами, подошел к проигрывателю и - зазвучала мелодия , гармоничная и эмоциональная, очень захватывающая. Фреседо тихо сказал мне: «это «Los Diez Mandamientos», я записал это с Даниэлем Риольобосом. Стихи духовные и танговские, послушай как звучат...» и медленно ушел. Но не печально и не в дождь....
Опубликовано в Clarín, в августе 1976 года.
Освальдо Фреседо
Полное имя Освальдо Николас Фреседо
Музыкант, бандонеонист, дирижер и композитор.
(5 мая 1897 - 18 ноября 1984)
Информация с сайта Тодотанго
Освальдо родился в БА в небедной семье. Это кажется дало толчок к артистизму его оркестра, его утонченному стилю и аристократизму, предпочитаемому в модных кругах. Отец Освальдо был богатым коммерсантом. Не смотря на это, когда Освальдо исполнилось 10 лет, семья поселилась в Ля Патерналь - районе несколько отдаленном и небогатом, в малоэтажном доме с неблагополучным окружением, что отразилось на его дальнейшей судьбе. Там Освальдо начал заниматься бандонеоном. Это был самый длинный путь в танго: более 1 250 записей свидетельствуют об этом. Его карьера длилась 63 года.
В 1913 году Фреседо начал свои публичные выступления в составе трио, куда входил его брат Эмилио, скрипка и гитара. Они стали выступать в кафе "Paulín". Выступая по другим кафе, он получил прозвище «паренек из Ля Патерналь», в отличие от так же бандонеониста, Педро Маффиа, известного, как « паренек из Флорес» (другого района БА, не очень отдаленного). Тем не менее, Фреседо никогда не смог конкурировать как исполнитель с Маффиа.
Затем он выступал в кабаре «Montmartre», куда его пригласил Эдуардо Ароляс и в «Royal Pigall», по просьбе Роберто Фирпо. Ароляс и Фирпо как инструменталисты, дирижеры и композиторы, стали уже в первой половине 20 века двумя основными фигурами танго. В 1916 году Фреседо сформировал дуэт бандонистов с Висентом Лядукой, который записался в 1917 году на лейбле Víctor. Одна из тех записей — танго "Amoníaco", его ранняя работа.
В дальнейшем он создал трио с пианистом Хуаном Карлосом Кобианом и скрипачом Тито Роккатальята. Встреча Фреседо и Кобиана (который стал очень известным как автор "Los mareados", "Nostalgias" и других танго) была решающей для развития танго-оркестров 20-х годов. Тонкость вкуса, легато, мягкость оттенков, фантастические соло пианино подходили для слуха высших классов, хотя доносили до них музыкальное послание из бедных районов, которое всегда присутствовало в искусстве Фреседо.
Также в 1917 году, Фреседо записался на лейбле Telephone, как исполнитель в оркестре под управлением Роберто Фитпо и Франсиско Канаро, который создали для выступления на карнавале в Росарио, втором по величине городе Аргентины. В следующем году Фреседо создает свою первую группу, в состав которой входили: пианист Хосе Мария Риссутти (композитор "Cenizas") и скрипач Хулио Де Каро, который шесть лет спустя произвел революцию в танго со своим секстетом (и который сочинил в честь Фреседо танго с таким же названием). Фреседо выступил с огромным успехом в казино «Pigall», после чего его оркестр стал очень модным.
В 1921 году, по контракту с Víctor, Фреседо совершил поездку в США вместе с пианистом Энрике Дельфино (который был создателем танго-романса) и скрипачом Тито Роккатальята для создания вместе с другими музыкантами «Orquesta Típica Select», который записал полсотни треков. По своему возвращению, Фреседо воссоздал свой секстет, опираясь на этот раз на пианино Кобиана. Никто не сделал больше, чем они, для продвижения танго в аристократические салоны БА.
Между 1922 и 1925 годами он продолжал записываться на лейбле Víctor, затем, перейдя в Odeón, сыграл историческую роль — аккомпанировал Гарделю в двух произведениях: в танго "Perdón viejita" (собственно самого Фреседо) и "Fea". Система записи по-прежнему была акустическая. В 1927 году успех был таков, что Фреседо принимает участие в выступлениях пяти оркестров, главный из которых выступает в кабаре «Tabarís», на улице Корьентес, лучшем в БА. Ему приходиться постоянно переезжать с одного места в другое - туда, где выступал его оркестр. В одном из этих оркестров, который аккомпанировал немым фильмам, в кинотеатре «Fénix», в районе Флорес, выступал пианист Карлос Ди Сарлиi, который вскоре превратился в руководителя оркестра, не менее успешного, чем Фреседо, но несомненно под его влиянием.
Фреседо имел смелость ввести в танго новые инструменты: арфу, виброфон и начал осторожно использовать ударные. Кроме того, он очень тщательно выбирал своих вокалистов, которые должны были соответствовать утонченному стилю его оркестра. За свою долгую карьеру он способствовал карьере Роберто Рая, Рикардо Руиса, Оскара Серпа, Освальдо Корда и Эктора Пачека. Он поддерживал так же музыкальные таланты, которые как инструменталисты и аранжировщики обеспечивали качество звучания оркестра. Такие, как пианист Эмилио Барбато, бандонеонисты Роберто Перес Пречи, и Роберто Пансера. Репертуар Фреседо обогатился произведениями, написанными ими и редко появляющимеся в репертуарах других оркестров.
Как композитор Fresedo был плодовит и успешен, но иногда поверхностен. Его самое известное танго - очень мелодичное "Vida mía", но были очень знаменитые "Pimienta", "Arrabalero", "Tango mío", "El once", "El espiante", прекрасные "Aromas", "Volverás", "Sollozos" и "Siempre es carnaval", "Ronda de ases", "De academia", "¿Por qué?" и "Si de mí te has olvidado".
Комментариев нет:
Отправить комментарий